Честь Воина [CИ] - Вита Алая

за грудь. На последнее их особенно соблазнял выдающийся по местным меркам бюст Аины, который однажды принялся расти, как на дрожжах.

Налившиеся перси поначалу изрядно стесняли девушку. И даже не грубым прозвищем «Сиськи!», которое частенько неслось ей вслед. Столько внимания от мальчиков она никогда не получала, так что справедливо сочла пышную грудь скорее достоинством, чем недостатком. К сожалению, на тренировках это достоинство серьёзно мешало, болтаясь туда-сюда.

Сперва она приматывала природное богатство к телу по рецепту одной из взрослых мастериц. Но, при существенно превосходящих советчицу объёмах, это было довольно некрасиво, крайне неудобно и, к тому же, неприятно. Во-первых, фигура стала похожа на бочонок, во-вторых, ткань толком не держалась, а в-третьих, тело в складках кожи прело.

Вскоре Аина нашла в одной восточной книге из «библиотеки» Морены поддерживающую конструкцию из наряда женщин лёгкого поведения и соорудила некое подобие в качестве исподнего, сшив между собой несколько полос ткани. Стало намного удобнее и красивее, но и внимания больше привлекало.

Это девушку не слишком беспокоило, поскольку обычно она вполне успешно уворачивалась от загребущих рук подрастающих юнцов. Но однажды недоглядела, и некий рыжий нарт ухватил её за самую мягкую часть тела. Аина так разозлилась, что бежала за шутником полстойбища, а когда он огибал угол загона, почти нагнала и зарядила ногой в голову. К счастью, парень в этот момент поскользнулся на траве и чуть не упал, так что удар немного не достиг цели. Он удержался за жердь и побежал дальше, а девушка остановилась от осознания, что чуть не натворила. На виске у обидчика вспухла смачная полоса от её чувяка: ещё буквально полвершка — и шалость могла стоить ему жизни…

С тех пор Аина серьёзно озадачилась вопросом самоконтроля. Многие упражнения из тех, что давала ей Ху, глубоко умиротворяли. Но для этого нужно было надолго уединиться в тихом месте. А такая возможность была не всегда. И это спокойствие, ради которого девочка отчасти так любила уходить в горы, не держалось при взаимодействии с другими. Если уж её кто-то задевал, то всю уравновешенность как ураганом сносило.

Зато более грубые приёмы Брена действовали быстрее, хоть и были также основаны на дыхании. Но если Ху советовала погружаться в себя, плавно замедляя ритм, то Брен предлагал глубокий сильный вдох, задержку, такой же мощный выдох и опять задержку, которые усмиряли бурю внутри уже буквально через пять повторений.

А ещё он учил в поединке представлять, что на лице сплошная маска из тех, что носили южные шаманы. Девочка видела рисунки в книгах, так что долго объяснять не пришлось. Смысл был в том, чтобы скрыть от противника свои реакции, не давая воспользоваться ими. Оказалось, что при этом чувства тоже как бы застывали. То есть внешняя невозмутимость помогала добиться внутренней.

С другой стороны, оказалось, что именно приручённая злость пугает людей так, как хотела Аина. Без заряда данного чувства сложно кого-то впечатлить. Но для этого им нужно полностью овладеть. Запереть внизу живота, не давая подняться в сердце и в голову. А при необходимости вложить в волевой посыл из солнечного сплетения. Можно облечь его в словесную форму, а можно и просто посмотреть. Главное при этом представлять, что вот сейчас убьёшь противника, и как именно. Непреложно веря, что ещё один неверный жест с его стороны, и ты это сделаешь. И надо быть готовым угрозу воплотить. Именно тогда у других возникает страх.

Сам Брен признавал, что это умение — не выпускать злость из живота и направлять её из «солнышка» — пришло к нему после Наречения. Он не знал, насколько человек непосвящённый способен освоить этот навык, но описал, как мог, свои ощущения и не видел существенных преград к тому, чтобы, при должной тренировке так не мог бы сделать любой.

Овладеть раздражением Аине оказалось довольно трудно, но бывалый воин считал, что не стоит беспокоиться: у молодых кровь всегда бурлит, а с возрастом — и хотел бы вернуть прежний напор чувств, да не дано уже.

Однако, тренируясь как-то в лесу направлять свою злость на муравьёв, Аина вдруг поняла одну вещь, которая значительно охладила её желание стать страшной. Не было оснований полагать, что у Альвейд это работало как-то иначе. А значит, Ходячая Смерть постоянно желала убить всех окружающих. Даже если такое состояние было результатом стремления обезопасить себя, как и у самой Аины… Девушке расхотелось превращаться в подобие этой холодной злючки. Пусть сейчас ей никто достаточно не нравился, но она помнила милую сердцу с детства историю о замке Малфир и в глубине души мечтала однажды познать такую же глубокую любовь. Альвейд теперь уже вряд ли на такое способна, даже если изначально была. Да и кто в своём уме к ней подойдёт? Все боятся. И не зря. Вспомнить только бедную Ташу! Её убийство было таким беспричинным и бесчувственным, что поневоле усомнишься, человек ли ещё эта смертоносная северная красавица.

Тренировку чувств Аина продолжила, но уже с меньшим пылом. И, как ни странно, стало лучше получаться. Поразмыслив, она решила, что необязательно создавать именно пугающий образ. Стоило попробовать окружить себя ореолом нетерпимости ко всяким вольностям: вместо атакующего тарана выстроить несокрушимую крепость. Чтобы никаким шутникам не хотелось даже протягивать к ней руки — для начала.

А если вспомнить о планах однажды покинуть нартов и попытаться проникнуть в среду знати, там неприступность для женщины будет намного уместнее умения вызывать страх.

Так что Аина стала вкладывать чувства в намерение облить горящим маслом тех, кто слишком назойливо лезет ближе, чем ей хотелось бы — не только мальчишек, но и подхалимов, желающих через неё угодить Морене. Главное ведь непреложно верить, что можешь, а не мочь на самом деле — такие выводы напрашиваются из слов Брена. Когда не хватало веры, она представляла, как отрывает мужское достоинство наглеца или выкалывает глаза нахалке. И вроде бы даже начало что-то получаться, хоть иногда.

Единственным человеком, на котором Аина инстинктивно никогда не пыталась применять этот приём, была Морена. Казалось, та и сама одним взглядом может человека ранить, раздеть или унизить. Девушка даже решила, что стоит поучиться у «подруги». Ведь скорее всего, природа её власти над людьми была схожей — сильные чувства. Вот только каким-то образом она ими всегда владела, с самого детства. Ощущалось в этом нечто сверхъестественное.

А ещё загадочней стало, когда Морена понимающе улыбнулась Аине, решившей поизучать её методы воздействия за деловым разговором с кем-то из ахсартагов. Как будто поняла, что делает хедивег, и